Барселона. Последний день перед возвращением в ад

Описание: Музыка по лицензии Epidemic Sound

Жизнь это ревизор. Она смотрит с конца в начало или середину и легко доказывает нашу неправоту. Я нашел фотографии и несколько роликов, снятых в наш последний день в Барселоне. Утром мы вернулись с круиза, поехали сначала в аэропорт, где оставили тяжелые вещи, и так у нас было еще полдня, поехали попрощаться в так нам понравившуюся Барселону. Потому что я ее, конечно, снимал за те четыре дня, что у нас были до круиза, но SD-карта, купленная в барселонском же магазине фото и видео мне не помогла. Я спросил Таньку, не возражает ли она еще раз поехать к собору Гауди, знаменитой Саграда Фамилия, который я на всякий случай хотел еще раз снять? Тем более, что такси в Барселоне было самое дешёвое, которое нам вообще встречалось во Франции или Италии и даже других испанских городах.
Но я вот сейчас смотрю на эти кадры, мало то, что они - малоинтересные, так еще снимал их на мою маленькую камеру DJI Action 2, висевшую у меня на груди, а своей нормальной камерой Sony a7 IV делал только фотоснимки. Но самое главное другое, если бы вернуть все обратно, я бы повернул камеру и стал бы снимать свою Таньку, которая идет за мной следом или сидит на скамейке и курит и попадает в кадр только случайно. Я бы сейчас не сводил с нее глаз и объектива, я бы слушал, что она говорит, а вместо это снимал в тысяча сто пятидесятый раз архитектурные красоты, которые и до меня, и после, да и намного лучше, снимали другие.
Но время не изменить, не отредактировать, не развернуть камеру, не навести ее на родное лицо и не снять именно ее, вместо ненужных банальностей. Правда, с ее скромностью и стеснительностью она бы наверняка тут же запротестовала, зачем меня снимать, я что тебе актриса, звезда, Лотман, снимай своего Гауди.
И я снимал Гауди. Сначала Саграду Фамилию, потому опять же на такси, так как Танька ходила с проблемами, еще не такими, как через месяц если не раньше, но пока только боли в спине говорили о ее нездоровье. И мы поехали к Каса Мила и Каса-Батльо́, благо они были рядом. И там моя Танька больше сидела на скамейке и курила, а все это снимал, как будто это имело какой-то смысл, кроме как служить декорациями к нашему последнему дню путешествия, последнему дню, когда она еще не больная, а если больна, то какой-то ерундой вроде радикулита, мало ли от чего болит спина.
У нас в планах было пообедать, так как барселонская кухня и испанское вино пришлось нам по душе, но как выяснилось, рестораны открывались позже, в лучшем случае в обед, поэтому мы сначала просто посидели на какой-то веранде перед кафе, ожидая его открытия. Потом все-таки пошли прогуляться и наткнулись на собачью площадку. С одной стороны, все собачьи площадки очень похожи, потому что у их обитателей нет национальности, она есть у их хозяев, а собаки точно такие же как Бостоне или Питере, но мы все равно с каким-то грустным удовольствием сидели и смотрели на собак и их владельцев. У нас тоже были собаки в этой жизни – черный терьер Джимма и черный же ризеншнауцер Нильс.
Было немного печально, можно, конечно, предположить, что у меня уже было предчувствие, потому что дважды на корабле Танька переставала есть: останавливалась, пыталась проглотить что-то и не могла. Она сидела спокойно, с прямой спиной что-то около минуты, потом выпивала глоток воды, и спокойно продолжала еду, наверное, поперхнулась. Нет, мне это очень не нравилось, но она вела себя так, как обычно, но по ней вообще никогда ничего нельзя было сказать, до такой степени она была выдержанной и скрытной.
Но мы сидели с ней в центре Барселоне, не зная, что это последний день перед войной, последний мирный день, когда болезнь еще не появилась в полный рост, ее еще можно было приуменьшать и не замечать. Нам было грустно, но грусть была вполне светлой и объяснимой, завершалось столь удачное путешествие по городам на Средиземном море, 11 дней, еще четыре в Барселоне до отплытия, и вот наш последний день здесь, с чем мы молча прощались.
Мы дождались открытия какого-то ресторана, сели за стол, я зачем-то опять поставил свою маленькую камеру, для которой здесь было слишком темно, я, страшно потолстевший за круиз, опять не подумал, что снимать надо не тарелки и стол, а мою Таньку, от которой в кадре только рука с бокалом, и все. И ведь всего ничего, повернуть камеру, увидеть ее дорогое лицо, что-то сказать, что-то спросить, но ничего не изменишь, все было по-другому, по другому плану, потому что плана умирать и прощаться навсегда у нас еще не было.
Читать текст https://mberg.net/barselona-poslednij...